Ингерманландская авант-готик-фолк группа “Конец летА” презентует свой новый сингл “Радуга над тьмой”.

19 июня - в Санкт-Петербурге, 
20 июня - в Москве.

В Петербурге презентация пройдет в клубе “Революция” 19 июня в рамках мини-феста “Возвращение Джедаев”, на одной сцене с Myllarit, “Видеть Пчелу” и “Берканой”. На следующий день, 20 июня, запланирована московская презентация на фестивале Shadelynx, вместе с The Dartz, Tintal, Myllarit и другими грандами.

О новом сингле рассказывает лидер группы Андрей “Герт” Чепелев...

Совсем недавно, в январе, вы выпустили полноформатный альбом, и спустя менее полугода, вновь разродились релизом... Зачем такая спешка?

 Видишь ли, альбом “Слушайте Гром” вышел несколько позже, чем изначально предполагалось... На тот момент у нас было сделано очень много нового материала, поменялся состав, изменились взгляды на музыку. Ну, как это часто бывает у молодых коллективов. После релиза сразу же потянуло обратно в студию, записать новинки. И вообще нам сейчас очень необходимо свежее демо, которое можно было бы демонстрировать возможным партнерам – организаторам концертов, продюсерам, радиостанциям...

Что за песни будут на сингле? Осталось ли в ваших песнях хоть немного фолка?

 Как такового народного материала у нас ведь никогда и не было, а была только стилизация... А вот теперь появился, как ни странно. На сингле мы перепели широко известную в узких кругах ингерманландскую народную песню Omal' Maal'. В переводе название звучит как “на родной земле”. Изначально песня была лютеранской духовной, сочинена в шведской Ингерманландии в XVI-XVII веках, и пелось там про блаженные небеса и бренный мир. Потом она много раз переделыывалась, и дожила до нынешних дней в новой версии, посвященной сталинским репрессиям 1920-1930-х годов, когда ингерманландских финнов (а также ижору, водь и вепсов) массово депортировали с исторической родины в нынешней Ленинградской области в Сибирь и Финляндию. Текст и мелодию мы оставили нетронутыми, но песня в целом звучит скорее не жалобно, а воинственно...

То есть группа приобрела еще больший “ингерманландский акцент”?

 Да, и мне кажется, что это позитивно. Он придает группе идею. Не может быть настоящей музыки без идеи. Либо ты ее пишешь и играешь, чтобы заработать, либо несешь что-то людям. Не обязательно выражать свой посыл однозначно, но он должен быть. Вот мы, опираясь на некий народный материал и инструментарий, а также региональную романтику, создаем современное ингерманландское искусство – таким, как мы его видим. Впрочем, собственно народные песни мы используем мало - все-таки хочется больше творческой, а не “редакторской” работы. А конкуренция у нас в этом смысле минимальная: в Питере “ингерманландскую музыку” играет не так много групп. Кроме того, Ингрия – это отличный бренд, довольно свежий и интересный. Петербургский бренд уже избит и затёрт до дыр. Он просто надоел.

Не боишься, что обвинят в экстремизме за Ингерманландию?

 Нисколько. Мы же не призываем к насилию и свержению строя... У нас созидательное искусство, а не разрушительное. Согласись, это кошмарно, когда жители Ингрии считают началом истории своего края 1703 год. Это же натуральное бескультурье. Пусть даже мы говорим не по-фински и не по-шведски. Все равно историю надо знать, а прошлое – чтить. Иначе тебя можно назвать не иначе как захватчиком, иммигрантом, кочевником… Как угодно. Но только не коренным жителем.  Вообще, если задаться целью, то в любом творчестве можно  узреть вред “генеральной линии партии”. Вон, даже БГ предлагали недавно лишить госпремми за анархизм, пропаганду пьянства и наркомании и прочие грехи. Знаешь, если всего бояться, лучше вообще не заниматься музыкой.

Что ж, вернемся тогда к музыке... Ваша страсть к экспериментам осталась?

 Разумеется, эксперименты на сингле есть... В последнее время мы заинтересовались электроникой. В “Весенней” похимичили с drum'n'bass и восьмибитной музыкой, в “Детях северного ветра” - с модуляцией звуков, арпеджиатором и прочими электронными примочками... Боюсь, что тяга к экспериментам иногда заносит нас чресур далеко от привычного для фолк-рокеров саунда. “Дети...”, к примеру, проще отнести к немецкому металлу в стиле neue deutsche harte (как у Laibach и Rammstein, например) с некими этно-декорациями в виде горлового пения, флейтовых рулад и т.п. Но мне кажется, что наш экспериментаторский путь – самый верный. Тем более что в итоге получается не маловнятная заумь (чем грешат многие авангардисты), а вполне слушабельная музыка, к тому же оригинальная.

Некоторые критики отмечали, что на первом альбоме отвратительно записана гитара... Решили этот вопрос?

 На самом деле, мне (и не мне одному) эта гитара не показалась столь уж ужасной. Она звучала нестандартно, и можно признать это неудачным экспериментом. Хотя абсолютно также она звучит у некоторых профессиональных и очень мной уважаемых немецких команд – Finisterra и Angizia... Но могу успокоить слушателей и критиков: в этот раз гитара записана мощная, добротная. Возможно, чресчур резкая местами. Но мне лично нравится.

Приглашали ли в этот раз сессионных музыкантов?

 Конечно. Если хочется разнообразия, легче доверить дело профессионалам, чем самому делать неправильно. Партии большого кантеле в Omal' Maal' и “Весенней” писала Елена Магницкая из карельской фолк-группы Skylark. В горловых стилях сыгыт и каргыраа спел Петр Савельев (мы его и на прошлом альбоме задействовали). Виолончель прописал Иван Мельник из симфонического оркестра Гергиева. Кроме того, в “Детях северного ветра” используется дикторский декламационный голос кинорежисера Андрея Галицкого.
То есть ваше сотрудничество с его ALP Films продолжается?
 И весьма плодотворно! Буквально на днях мы заканчиваем писать саундтрек к его фильму “Диалоги Платона”. “Дети Северного ветра” туда, кстати, входят. Автор текста к песне играет в этом фильме Сократа. Это Вадим Штепа, одиозная личность – журналист, политолог, писатель, поэт... В общем, человек и пароход. Само стихотворение он написал еще 15 лет назад. А дизайн обложки диска, как и в прошлый раз, сделал еще один творец из ALP Films, художник Дмитрий Хрусталев.
 
А откуда такое странное название? Оно что-нибудь значит?

 Это цитата из песни “Дети северного ветра”. Название как-то само удачно пришло. Во-первых, “радуга” в ингерманландских цветах – это часть нашего логотипа. Во-вторых,   нас в коллективе семеро, и удалось забавно обыграть тему обычной, семицветной радуги на групповом фото. В-третьих, во всех песнях прямо или косвенно поминается негатив и “свет в конце туннеля”. Или “луч света в темном царстве”, если угодно.

А почему все-таки выбрали малую формат сингла?

 С альбомом уж очень много мороки. Надо придумывать концепцию, долго и нудно писать, сводить, мастерить, верстать, вкладывать много денег, договариваться с издательством... С синглом все проще: быстро записал, сам все напечатал. Кроме того, сейчас, как все мы знаем, кризис, и на рынке очень востребованы недорогие предложения. Мы планируем продавать самопальные диски “Радугой над тьмой” на своих концертах всего по 50 рублей. Однажды мы уже пробовали проводить такую “акцию”, и спрос был очень высокий. Весь тираж смели за раз, и требовали еще.

То есть диск можно будет купить только на концертах?

 Скорее всего, да. Но сами песни мы также будем распространять в Интернете, а некоторые из них войдут в будущий альбом. Возможно, будут еще какие-нибудь формы релиза. Но пока ничего до конца не ясно, и распространяться на этот счет пока рановато... А на концертах его продавать очень удобно, учитывая бросовую цену. Сейчас за полсотни не купить даже стакан дешевого пива.

Разве с такой ценой запись окупится?

 На самом деле, запись дисков уже не так прибыльна как раньше. Сейчас это скорее средство продвижения, чем зашибания денег. К тому же, у нас в группе помимо музыки каждый занимается своим профессиональным делом, никто не играет ради денег. Вопрос с зарабатыванием на хлеб можно считать решенным, и нет нужды извлекать из музыки доход. Мне кажется, такой подход сильно расширяет творческие горизонты. Мы можем позволить себе рискованные эксперименты, убыточные гастроли, дешевые диски и концерты... В “Конец летА” все пришли развлекаться, а не работать.

Беседовал Тимофей Воронин